Президент-идеалист. Борьба Рузвельта против трестов.

См. также Укротитель львов. Теодор Рузвельт, 26-й президент США.

Всю жизнь Теодор Рузвельт преследовал весьма идеалистические цели. В детстве был способным, но слабым и болезненным ребенком, страдавшим от астмы и плохого зрения. Чтобы добиться гармонии тела и духа, он начал усиленные тренировки. Астма у него прошла, но занятия с гантелями и штангой Рузвельт не прекращал  и в Белом доме. Он получил домашнее образование, затем закончил Гарвард с лучшими баллами по немецкому языку и риторике. Ораторское искусство ему впоследствии немало пригодилось.

Идея равноправия, заложенная в американской конституции, стала для него почти навязчивой. Рузвельт требовал равенства и справедливости для всех, поддерживал профсоюзы и суфражизм, утверждая, что женщина может работать в любой области и должна получать за свою работу столько же, сколько и мужчина. За маниакальное стремление к справедливости его называли социалистом. За то, что он стремился создать все условия для развития честного бизнеса, его обвиняли в покровительстве коррупции. В автобиографии, отвечая оппонентам, он постоянно утверждает, что всегда действовал в рамках конституции и на благо всего американского народа.

Впервые Рузвельт столкнулся с тем, что бизнес и политика тесно связаны, вовремя работы в нью-йоркской легислатуре. Он подозревал одного из судей в коррумпированности, но прямых доказательств не имел и, более того, не мог наверняка сказать, действительно ли судья действует в интересах некоей транспортной компании из корысти или же по искреннему убеждению в том, что бизнес - это венец творения и чем крупнее бизнес - тем активнее следует ему помогать. Рузвельт боролся за импичмент. Однако весь комитет был против, что удивляло Рузвельта, недавно закончившего колледж и еще не успевшего расстаться с идеалистическими взглядами. Однажды старый друг семьи Рузвельтов, представитель известной юридической фирмы, пригласил его на ланч, чтобы поговорить о дальнейших планах. Юрист объяснил Рузвельту, что он хорошо работает и что игра в реформу - это правильно; теперь ясно, что у него есть способности и он может быть полезен в крупном концерне, однако не следует заходить слишком далеко. Лучше уйти из политики и объединиться с правильными людьми - теми, кто всегда будет контролировать остальных. Рузвельт спросил, должен ли он сдаться на политическом ринге. На что друг семьи нетерпеливо ответил, что это вовсе не политический ринг. Этот круг включает крупных бизнесменов, политиков, адвокатов, вступивших с ними в союз, и тех счастливчиков, кто с помощью этих сил добивается успеха. В автобиографии Рузвельт утверждает, что запомнил эти слова на всю жизнь.

И продолжал бороться с коррупцией в легислатуре все три года работы. По его наблюдениям, около трети чиновников были коррумпированы. То есть честных было больше. И если бы привлечь внимание к случаям недобросовестности, честные могли бы победить. Однако все делалось втихую. Принято считать, что нечестные голосуют в поддержку корпораций, а честные - против. Опыт Рузвельта говорит об обратном. На один билль, открыто предложенный в поддержку корпораций, приходилось десять, которые принимать никто не собирался, но удобных для того, чтобы шантажировать корпорации. Часть последних было бы правильно принять, и часть - нет, поскольку они были слишком жесткими. Многие из этих шантажистских биллей могли бы быть предложены честными людьми, однако предлагалась людьми, которые не имели ни малейшего намерения их принимать. Самым выгодным типом билля для опытного шантажиста был документ, направленный против подлинного корпоративного злоупотребления, которое корпорация по глупости или по хитрости не хотела возмещать.

В результате чиновники голосовали за или против, причем часть - из благородных побуждений и часть - из вовсе недопустимых. Лоббисты почти не скрывали своих действий. Одна железнодорожная компания, невзирая на протест мэра Нью-Йорка, продавила билль, снижающий вдвое их налоги. Рузвельт и Майк Костелло начали борьбу за пересмотр этого документа. В это время местный владелец бара с непонятной целью - вряд ли он был теоретиком конституции - предложил малозначительный билль, касающийся конституционной поправки. Билль едва не прошел. Но в последний момент Рузвельт узнал, что билль улучшал одну из статей, вычеркивая из нее все, кроме основного параграфа, и таким обходным путем заменял предложение снизить дорожные налоги. Авторы явно стремились избежать огласки. Билль уже прошел все согласования. И выбрав момент, когда Рузвельт и Костелло отсутствовали в палате, его решили наконец принять. Случайно Костелло услышал несколько слов из соседней комнаты, вбежал в палату и выразил протест. Чтобы его усмирить, был вызван вооруженный полицейский. Костелло арестовали, однако Рузвельт продолжил протестовать. Тем временем поправку сочли одобренной и отправили на подпись губернатору. Но цель была достигнута - содержание билля и то, как его принимали, было предано огласке. На следующий день о скандале написали газеты. Рузвельта и Костелло стали поддерживать те, кто не решался раньше к ним присоединиться. После нового обсуждения губернатор не решился подписать билль. За это Майка Костелло прокатили на следующих выборах в сенат. А 1,5 млн долларов налогов все же были выплачены.

Теодор Рузвельт выступал за равные возможности, равные условия игры во всех областях. Он всегда считал порочной систему распределения госдолжностей среди сторонников партии, победившей на выборах. В автобиографии он рассказывает следующую историю. В предыдущей администрации работала дама, уволенная с государственной службы. Она пришла к Рузвельту для консультации - не может ли она быть восстановлена. Это было невозможно, однако Рузвельт пристроил ее на более низкую должность, и то благодаря симпатии одного чиновника. Она была вдовой с двумя детьми. Не имела никаких доходов, кроме того, что зарабатывала. Три года назад она работала в департаменте в Вашингтоне, получая около 800 долларов, что позволяло ей и ее детям прилично существовать. Однажды начальник бюро вызвал ее к себе и сообщил, что, к сожалению, вынужден ее уволить, поскольку один из влиятельных сенаторов хочет назначить на ее место своего друга. Она сказала, что потеря работы заставит ее голодать. Она 13 или 14 лет была на госслужбе, потеряла все связи в родном штате, увольнение означало безвыходное положение. Начальник обещал, что не уволит. Однако через несколько недель он все же уволил ее, поскольку сенатор явился лично, чтобы выяснить, как могло так произойти, что не выполнены его указания. По мнению Рузвельта, в этой ситуации никто не виноват - виновата система.

Раз людей нельзя назначать по личным предпочтениям, неважно - справедливо это или нет, значит, их надо назначать по результатам письменного конкурсного экзамена. И когда Рузвельт был членом комиссии по полиции, он воспользовался этой идеей. На работу было принято сразу около 200 полицейских. Провести собеседование с каждым из 6 или 8 тысяч претендентов не было возможности. Значит нужно было принимать их по чужой рекомендации или по результатам письменного экзамена - на элементарную эрудицию. Рузвельт был уверен, что человек, который хоть немного знает историю и географию, будет лучшим полицейским. И он продолжил реформу государственной службы.

Президентом Рузвельт стал благодаря стечению обстоятельств. Республиканская партия и глава партии Томас Платт, уже не раз жалевший, что помог Рузвельту стать губернатором, предложили ему участвовать в президентских выборах 1900 года в качестве вице-президента, чтобы избавиться от неудобного реформатора на посту мэра Нью-Йорка, где он изрядно мешал местным олигархам и партийным боссам. (Боссами Рузвельт называет коррумпированных партийных лидеров, пришедших к власти нечестным путем.) Президенту Мак-Кинли, чтобы быть переизбранным на второй срок, нужен был красноречивый кандидат в вице-президенты - лучше Рузвельта не говорил никто. Сам Рузвельт не хотел быть вице-президентом, напротив, он стремился еще раз стать мэром Нью-Йорка, зная, что вице-президентство - это ссылка, а вовсе не прямой путь в Белый дом. Однако выбора не оставалось. С помощью Рузвельта Мак-Кинли победил.

В 1901 году Мак-Кинли был застрелен анархистом в Буффало, 26-м президентом, самым молодым президентом за всю историю США стал Рузвельт - ему было 43 года. Чтобы избежать потрясений, он сохранил кабинет Мак-Кинли и для начала пообещал продолжить его курс, однако имидж власти резко изменился. В отличие от многих своих предшественников, считавших, что президент должен лишь выполнять задачи, поставленные перед ним конституцией, Рузвельт был убежден, что президент должен делать для народа все, что в его власти, кроме противоречащего конституции.

В начале XX века взаимоотношения работодателя и наемного работника качественно изменились. Огромные финансовые корпорации с национальным и даже межнациональным бизнесом вытеснили менее крупные концерны. Дружба между нанимателем и работником закончилась. Крупная компания может не считаться с интересами каждого работника, в то время как работник вынужден подчиняться их правилам - ведь ему нужна работа. Труд - не только экономическая, но и моральная, человеческая проблема. Получается, что в богатом индустриальном обществе уже не может быть равенства, поскольку искусственно созданные объекты - корпорации - столь крупны, что человек в одиночку перед ними бессилен.

И честная сделка между работодателем и работником стала слоганом Рузвельта в предвыборной кампании 1904-го. Он был уверен, что и работники, и наниматели являются партнерами, в равной мере заинтересованными в социальной и производственной справедливости. Доходы компании и зарплаты должны меняться пропорционально, должны выплачиваться компенсации пострадавшим и т.п.

Одной из главных проблем президента Рузвельта были тресты. Он не считал, что все тресты - зло. Крупным корпорациям, работающим на благо общества, позволено честно получать свою прибыль. Однако корпорации, нарушающие правила игры, оскорбляли его чувство справедливости. Впрочем, во время своего первого президентского срока Рузвельт открыто не боролся с трестами, зная, что крупный капитал поможет ему стать президентом на второй срок. Поэтому он сосредоточился на внешней политике (именно ему принадлежит выражение "политика большой дубинки" - африканская пословица: нужно мягко говорить и иметь при себе большую дубинку).

После успешной кампании 1904 года, когда Рузвельт с большим перевесом победил демократа Паркера (демократы называли Рузвельта "не менее приятным джентльменом, чем те, которые топили корабли и перерезали глотки"), Рузвельт мог спокойно заняться кораблями и глотками олигархов. Он считал, что экономика не должна развиваться бесконтрольно, напротив, ею следует управлять в интересах американского народа. И был уверен, что некоторые процессы при попустительстве прежних правительств зашли слишком далеко.

Индивидуальная свобода, провозглашавшаяся Джэксоном и Линкольном, несколько утратила свою актуальность. Полное отсутствие правительственного контроля привело к зловещему росту в финансовом и промышленном мире "индивидуальностей" - естественных и искусственных. Ни в какой другой стране не зарабатывались такие огромные состояния. Нигде в мире владельцы состояний не имели такой власти, действуя через гигантские корпорации, которые они контролировали. Правительство же оставалось архаичным и от того бессильным, государство было бессильным против финансовых махинаций. Национальные законы и законы штатов (или интересы) часто сталкивались - получалось, что вмешательство ущемляет либо национальные интересы, либо интересы штата.

Но вернуть страну в XIX век "честной конкуренции" уже невозможно. Не запретить тресты и монополии, а контролировать их - вот политика Рузвельта. Правительство должно вмешиваться, чтобы принять меры по охране труда, подчинить крупные корпорации интересам общественного благополучия, преследовать козни и мошенничество, так же как раньше искоренялись насилие и право сильного. Однако крупные бизнесмены требуют неприкосновенности. Их инструменты - политики и влиятельные газеты. Это так же глупо, как неприкосновенность и суверенность баронов XII века, заявлял Рузвельт. Те тоже не все были злые, среди них попадались и приличные люди, просто средневековый владелец замка вряд ли мог осознать интересы страны.

Когда Рузвельт стал президентом, еще даже не возникал вопрос, как именно правительство может контролировать корпорации. Вопрос заключался в том, может ли оно вообще их контролировать. Решение Верховного суда с кажущейся определенностью устанавливало, что у национального правительства таких полномочий нет. Это решение Рузвельт заставил отменить тем же судом, который его и вынес. Когда корпорации еще только зарождались и крупные комбинации еще были неизвестны, было довольно просто применять предусмотренные конституцией полномочия. Но условия изменились, и проблему в целом перестали рассматривать, а тем временем многочисленные адвокаты неограниченного и неконтролируемого капитализма постепенно подрывали полномочия национального правительства до тех пор, пока оно не утратило их совсем.

После Гражданской войны начался период решений, кульминацией которых стало дело компании "Найт". Антитрестовый закон Шермана был принят еще в 1890 году, поскольку создание Табачного треста (Tobacco Trust) и Сахарного треста (Sugar Trust) - двух крупнейших трестов - вызвало требование законодательно разрушить монополизм и обуздать промышленные махинации. Закон должен был удовлетворить это требование, карая нарушения в будущем. В 1895 году Сахарный трест, производивший более 55% всего сахара в стране, получил контроль над тремя другими компаниями в Филадельфии, обменяв свои акции на их, - и в результате стал контролировать 98% рынка. Было возбуждено дело по факту приобретения компании "Найт". Суд не поддержал правительство, поскольку конституционное право контролировать коммерцию между штатами не распространялось на бизнес внутри штата. И ничто в этом шермановском законе не запрещало корпорации приобретать акции, обменивая их на свои, поскольку с точки зрения суда это не было коммерцией. И закон чуть ли не полностью утратил силу. В результате государство оказалось бессильным против монополистов. По милости прецедентного решения по этому делу образовались все крупные американские тресты - воспользовавшись той же моделью, что и сахарная компания.

Став президентом, Рузвельт по совету министра юстиции Нокса и с его помощью начал процедуру раздробления Национальной акционерной компании - НАК (National Securities Company). Рузвельта обвинили в неуважении к Верховному суду, который один раз уже вынес решение по совершенно аналогичному делу компании "Найт". Случаи действительно были аналогичными. Однако требовалось пересмотреть решение по делу "Найт" в интересах народа против монополии и привилегий. Пятью голосами против четырех суд пересмотрел решение по делу компании "Найт" и поддержал правительство в случае с НАК. Полномочия правительства были восстановлены. После этого были начаты дела против 43 американских компаний. В том числе против American Tobacco Company и Standard Oil Company. Но кроме разрушения монополий требовалось их контролировать и регулировать их деятельность. Для этого законов не было. Рузвельт потребовал от конгресса принять дополнение к антитрестовому закону. Нужны были способы отделить честных бизнесменов от нечестных.

Ему противостояли радикалы, стремящиеся покончить с крупным бизнесом полностью и вернуться в прошлый век. Магнаты подняли панику из-за того, что весь крупный бизнес будет уничтожен; зная, что в любом случае их интересы пострадают; и им нужно было привлечь общественность на свою сторону. Так или иначе, Рузвельту удалось создать департамент коммерции и труда и бюро корпораций. Целью создания этих организаций и федеральной комиссии было предотвращение и уничтожение монополий. Эта комиссия обеспечила бы жесткий экспертный контроль - в ее полномочия входило бы анализировать, изучать любую корпорацию, планирующую вести бизнес между штатами. Благодаря железнодорожному магнату Полу Мортону из Санта-Фе Рузвельт смог полностью остановить практику незаконных скидок. Мортон вызвался помочь правительству. Он признался, что виновен, как, впрочем, и любой другой, в этой ситуации. Но добавил, что выражает чувства всех порядочных людей, и дал правительству необходимую информацию. Основываясь на предоставленной им информации, была предпринята полная проверка с помощью комиссии по торговле между штатами и департамента правосудия. Таким образом Мортон оказал неоценимую услугу по собственной воле.

Правительство впервые смогло получить полный контроль над железными дорогами. Был принят Билль Хэпберна о тарифах. Против него ополчились все заинтересованные бизнесмены, их поддержали ультраконсерваторы. И все же его протащили через Белый дом. В сенате билль проходил через комитет, в котором республиканское большинство контролировал сенатор Олдрич, выступивший против билля. Только одного республиканца в комитете Олдрич не мог контролировать - сенатора Долливера из Айовы. Демократов в комитете возглавлял сенатор из Южной Каролины Тилман, с которым Рузвельт был не в лучших отношениях, однако тому нравился билль. Ситуация была неправдоподобной. Но Рузвельт счел за лучшее объединиться с демократами и добиться принятия билля. Он открыто заявлял, что готов поддерживать любого, кто поступает правильно, но как только этот человек перестанет действовать в интересах народа, он лишится поддержки. После внесения так называемой поправки Элисона, которая ровным счетом ничего не меняла в билле, последний стал законом.

Осенью 1907 года началась паника на нью-йоркской бирже, мгновенно распространившаяся по стране. Ущерб был велик, возможный ущерб - не подсчитать. События развивались с такой скоростью, что времени думать и принимать решения не было. Поздно вечером Рузвельту сообщили, что на следующее утро его хотят видеть представители Стальной корпорации (Steel Corporation), причину не назвали. За завтраком президенту сообщили, что его ожидают господа Фрик и Гэри. В офисе. Министр юстиции еще не прибыл из Балтимора. Рузвельт послал за госсекретарем мистером Рутом, который тоже был юристом. Представители корпорации сообщили, что одна значительная нью-йоркская компания должна лопнуть на этой неделе, если ей не будет оказана помощь. Большая часть ее активов - бумаги Угольной компании Теннесси (Tennessee Coal Company). Их предлагалось выкупить Стальной корпорации. Господа Гэри и Фрик сообщили, что эта сделка не слишком выгодна и в нормальных условиях они бы на нее не согласились, более того - они знают, что их могут обвинить в попытке монополизировать бизнес. Политика компании - избегать приобретения более чем 60% производства, и сейчас покупка предложенных акций не увеличит их долю до 60%. Однако при создавшихся обстоятельствах в их интересах, как и в интересах любого ответственного бизнесмена, предотвратить панику и промышленный крах, и потому они хотят совершить эту сделку. Однако они заверили Рузвельта, что сделка не состоится, если он скажет, что этого не следует делать. Рузвельт ответил: я не могу советовать вам заключить соглашение, но чувствую, что не должен возражать. (Позже министр юстиции сообщил, что ответ был единственно верным, учитывая закон и ситуацию, и что по закону не было оснований для преследования Стальной корпорации. Но ответственность за событие лежит полностью на президенте.)

Но паника продолжалась. Банкиры, бизнесмены и мелкие вкладчики доверяли только акциям Морганов. Крах любого крупного финансового учреждения мог привести к непредсказуемым последствиям и, возможно, к мировому краху. Обвалилась Knickerboker Trust Company, возникла угроза двум другим крупным компаниям. Их нужно было поддержать. У них были обесценившиеся бумаги Tennessee Coal and Iron Company. Акции Стальной корпорации, напротив, были вполне ликвидны и признавались во всем мире. Господа Фрик и Гэри предложили купить компанию. И, таким образом, заменить обесценившиеся акции на сохранившие свою стоимость. Рузвельт должен был принять решение открытия биржи, поскольку в этой ситуации был важен каждый час. И поздно предпринятые действия могли быть бесполезными. Покупка увеличила бы долю Стальной компании с 58 до 62 процентов, что не сильно изменило бы положение корпорации на рынке. И президент ответил, что не считает своим долгом запретить сделку. Она состоялась, что действительно позволило остановить панику. И более того - смена владельца компании принесла пользу рабочим в дальнейшем - рост зарплаты и т.п.

Рузвельт понимал, что как только все успокоится, его будут обвинять в помощи монополистам. И его действительно обвинял именно в связи с этим эпизодом президент Вильсон, утверждавший, что именно при Рузвельте вся власть в стране перешла окончательно к крупным компаниям. Но из этих примеров очевидно, что Рузвельт боролся с трестами не ради борьбы с трестами, в условиях кризиса он поддерживал тресты, которые могли обеспечить стабильность бизнеса и остановить панику. Когда же дело касалось нечестных приемов, Рузвельт поднимал свой меч. Дело Сахарного треста особенно примечательно. По совету секретаря Уильяма Лоуба-младшего началось расследование мошенничества Сахарного треста и других компаний, импортирующих сахар. В конце 1904 года Лоуб сказал, что имел беседу с Ричардом Парром, оценщиком, который работает в доках с образцами для продажи, и что тот заявил: сахарные компании утаивают от правительства истинные объемы грузов. Лоуб доверял Парру и предложил назначить его спецсотрудником казначейства для этого расследования. В тот момент не было вакансии. Весной 1905 года Парр снова обратился к Лоубу и сообщил новую информацию. 1 июня 1905 года он был назначен. И отбыл в порт Бостона набираться опыта. Затем был переведен в Портленд, где раскрыл махинации с поставками шерсти. Закончив это дело в 1907 году, он мог приступать к расследованию, касающемуся поставок сахара через нью-йоркскую таможню. Нужно было соблюдать осторожность. До 1909 года шло расследование. За это время Парру не раз угрожали, пытались его подкупить, за что Спитцер, суперинтендант доков Хэйвмейер и Элдер рефайнери, сел в тюрьму. Дело было начато в 1908 году. В день, когда Рузвельт ушел со своего поста, было вынесено обвинительное заключение. Более 4 млн долларов вернулось в госказну. Судили всех сотрудников Сахарного треста, занимавших посты, на которых они не могли не знать о мошенничестве. Многим были вынесены приговоры. Однако Тафт, сменивший Рузвельта на посту президента, выпустил на свободу руководителей компании ввиду того, что состояние их здоровья в тюрьме ухудшилось. Рузвельт возмутился: наиболее крупные участники дела избегают наказания, а правосудие дискредитируется в глазах простых людей, которых при тех же обстоятельствах из тюрьмы никто не выпустит.

Конечно, многие движения Теодора Рузвельта были неслучайной реакцией на случайные обстоятельства. Так, прочитав книгу Эптона Синклера "Джунгли", где были описаны условия изготовления колбасы (грязь, крысы, гнилое мясо), темпераментный президент ввел президентский Акт осмотра мяса. Производители, пытавшиеся и до этого акта выпускать качественный продукт, ликовали - ведь раньше они находились в неравных условиях. Те же, кто пытался на гнилой колбасе заработать быстрый доллар, затаили обиду.

Демократ Вильсон, став президентом, критиковал Рузвельта за то, что тот якобы утверждал: монополия неизбежна и что единственная возможность для народа США - ей подчиниться. Рузвельт возражает: "Корпорация - существенная часть современного бизнеса. Концентрация бизнеса неизбежна и в какой-то степени необходима для эффективности национального и международного бизнеса. Отрицает ли это Вильсон? Пусть он ответит - да или нет". Пусть он идет до конца, будет последовательным, и если он не согласен с вышеприведенной позицией, пусть объявит все корпорации незаконными. Под монополией же Рузвельт понимает демонстрацию силы, нечестную конкуренцию, неравные правила игры. Вильсон обещал разрушить все тресты. Однако он может действовать лишь в рамках закона. Закона, как подчеркивает Рузвельт, принятого именно его администрацией. Иначе президент Вильсон не начал бы ни одного дела против монополистов. И ни один антимонопольный закон не был бы принят конгрессом.

Анна Потсар.
http://www.top-manager.ru

---

Ссылки на другие страницы сайта по теме «строительство, обустройство дома»:

• Устройство полов
• Гидроизоляционные работы
• Проект коттеджа J-207-1K